Виктор Танюкевич. Про то, как сюрреалист в «реализм» хаживал

А не спеть ли мне песню о любви
И не выдумать ли новый жанр
Попопсовей мотив и стихи
И всю жизнь получать гонорар… (из песни)

Вот, решил и я ступить на берег, на который избегал вступать с самого начала моего художественного бытия. Да и то: всю творческую жизнь провести на постоянно качающейся «палубе» сюрреализма, постоянно проскальзывая в неустойчивом статусе «художник» и таком же пограничном положении «псих». На старости лет мне и захотелось погреть свои мировоззренческие косточки на «канарах» «реализма» перед тем, как…. Даже это мое маниакальное пристрастие к кавычкам говорит о синдроме «дуалистического эгоцентризма с проявлением вялотекущей амбивалентности на фоне маргинальной самоидентификации». Короче – горе от ума! Но достаточно экзистенциальных копаний —  не пора ли прогуляться, точно придерживаясь аксонометрической проекции, в направлении «замкнутых ограниченных областей, границы которых состоят из конечного числа непересекающихся жордановых кривых».

Пребывая «реалистом», все время вслушивался/всматривался в себя: ЧТО, независимо от жанра, меня привлекает в натуре? Меньше всего: человек, дом, кувшин… — то есть, предметы!

А что? Что я пытаюсь изобразить, например, в работе «Женский портрет»? Как свет и тень, играя, пересекаясь и смешиваясь во что-то светотеневое, плавно стекают (стекают!)?  Как черные штрихи-удары (на волосах, глазах, носу, губах) постепенно теряются (в смысле человеческой растерянности) и услужливо (или настороженно?) жмутся по контуру, сопровождая стекание светотени?

Как голубовато-бирюзово-ультрамариновый фон пытается разобраться со своим отношением к вторжению стекающей охры – «и не друг, и не враг, а так…»?

Полно-те, да о женщине ли (доме, кувшине…) я размышляю?  Или есть еще что-то, живущее на поверхности предметов, но своей жизнью: борются, взаимодействуют, вибрируют (от страсти, что ль?). Так ЧЕМ мы любуемся: носом, бровями, завитками, углами, ветвями, волнами…? Или теми видимыми, но неосознаваемыми взаимоотношениями двухмерных жителей?

***

Что же осталось у меня после завершения моей вылазки? «В гостях хорошо, а дома лучше». Это, как этикет за столом в гостях: вилка – в левой руке, нож – в правой (а если я левша?). Птицу едят руками, но от держания двумя пальцами немного толку – взять бы в кулак, да соседка напротив готовится скорчить гримасу, еще и: «будьте любезны, крылышко подайте..». Принять бы стопочку, да «крякнуть» — ан нет, mauvais ton! Ну, уж нет, галстук-то я сдеру и начхать на репутацию.

Наступив на ногу моей соседке (которая приняла это, судя по всему, за «намек»), я выскакиваю из-за стола, распахиваю окно: всеми фибрами души ощущаю далекий  сюрр-вест, играющий призывные марши на вантах моей бригантины…(однако, я становлюсь «реалистом»!)

«Как крик и как ликование, хочу я мчаться по дальним морям, пока не найду я блаженных островов, где замешкались мои друзья…» (Ф. Ницше «Так говорил Заратустра»)

***

И какие-то печали – Издали,

И туманные скрижали – От земли.

И покинутые в дали – Корабли.

И какие-то за мысом – Паруса.

И какие-то над морем – Голоса. (А. Блок  «Крылья»)

2019