Театральные аппликации №1
…Таковы люди в наших краях. Они требуют от врача невозможного. Старую веру они утратили, священник заперся у себя в четырех стенах и рвет в клочья церковные облачения; нынче ждут чудес от врача, от слабых рук хирурга. Что ж, как вам угодно, сам я в святые не напрашивался; хотите принести меня в жертву своей вере – я и на это готов… (*)
…не успеваю оглянуться, как я уже у цели: словно ворота моей усадьбы, открываются прямо во двор больного; лошади стоят смирно; вьюга утихла; светит луна; отец и мать больного выходят мне навстречу; за ними бежит его сестра, меня чуть ли не на руках выносят из повозки; я не понимаю их сбивчивых объяснений; в комнате больного нечем дышать; щелястая печь дымит; я решаю открыть окно, но сперва хочу осмотреть больного. Это худенький мальчик, без рубашки, температура нормальная, не высокая и не низкая, глаза пустые, он высовывается из-под пуховой перинки, обнимает меня за шею и шепчет на ухо:
— Доктор, позволь мне умереть.
— Сейчас же еду домой, — решаю я, словно лошади меня зовут, но позволяю сестре больного, которой кажется, что я оглушен духотой, снять с меня шубу. Передо мной ставят стаканчик рому, старик треплет меня по плечу – столь великая жертва дает ему право на фамильярность. Я качаю головой; от предстоящего разговора с этим утлым старичком меня заранее мутит; только поэтому предпочитаю я не пить. Мать стоит у постели и манит меня; я послушно прикладываю голову к груди больного, – между тем как одна из лошадей звонко ржет, задрав морду к потолку, и мальчик вздрагивает от прикосновения моей мокрой бороды.
Тут такое творится, что только руками разведешь. Черви длиной и толщиной в мизинец, розовые, да еще и вымазанные в крови, копошатся в глубине раны, извиваясь на своих многочисленных ножках и поднимая к свету белые головки. Бедный мальчик, тебе нельзя помочь! Я обнаружил у тебя большую рану; этот пагубный цветок на бедре станет твоей гибелью. Все семейство счастливо, оно видит, что я не бездействую; сестра докладывает это матери, мать – отцу, отец – соседям, видно, как в лучах луны они на цыпочках, балансируя распростертыми руками, тянутся в открытые двери.
— Ты спасешь меня? — рыдая, шепчет мальчик, потрясенный ужасным видом этих тварей в его ране.
Все в сборе, семья и старейшины деревни, они раздевают меня; хор школьников во главе с учителем выстраивается перед домом и на самую незатейливую мелодию поет:
Разденьте его, и он исцелит,
А не исцелит, так убейте!
Ведь это врач, всего лишь врач…
И вот я перед ними нагой; запустив пальцы в бороду, спокойно, со склоненной головою, гляжу я на этих людей. Ничто меня не трогает, я чувствую себя выше их и радуюсь своему превосходству, хоть мне от него не легче, так как они берут меня за голову и за ноги и относят в постель. К стене, с той стороны, где рана, кладут меня. А потом все выходят из комнаты; дверь закрывается; пение смолкает; тучи заволакивают луну; я лежу под теплым одеялом; смутно маячат лошадиные головы в проемах окон.
— Знаешь, — шепчет больной мне на ухо, – а ведь я тебе не верю. Ты такой же незадачливый, как я, ты и сам на ногах не держишься. Чем помочь, ты еще стеснил меня на смертном ложе! Так и хочется выцарапать тебе глаза.
— Ты прав, – говорю я, – и это позор! А ведь я еще и врач! Что же делать? Поверь, и мне нелегко.
— И с таким ответом прикажешь мне мириться? Но такова моя судьба – со всем мириться. Хорошенькой раной наградили меня родители; и это все мое снаряжение.
— Мой юный друг, – говорю я, – ты не прав; тебе недостает широты кругозора. Я, побывавший у постели всех больных в нашей округе, говорю тебе – твоя рана сущий пустяк: два удара топором под острым углом. Многие бы с радостью подставили бедро, но они только смутно слышат удары топора в лесу и не приближаются.
— Это в самом деле так или я брежу? Ты не обманываешь больного?
— Это истинная правда; возьми же с собою туда честное слово сельского врача.
И он взял его – и затих.
Но пора было думать о моем спасении. Лошади по-прежнему верно стояли на посту. Я собрал в охапку платье, шубу и саквояжик; одеваться я не стал, это бы меня задержало; если лошади помчат отсюда с такой же быстротой, как сюда, я, можно сказать, пересяду из этой кровати в свою. Одна из лошадей послушно отошла от окна: я кинул свой узел в коляску; шуба пролетела мимо и только рукавом зацепилась за какой-то крючок. Ничего, сойдет. Вскакиваю на лошадь. Упряжь волочится по земле, лошади еле связаны друг с другом, коляска треплется из стороны в сторону, шуба последней бороздит снег.
— Эй, залетные! – кричу, но какое там: медленно, словно дряхлые старики, тащимся мы по снежной пустыне; долго еще провожает нас новая, но уже запоздалая песенка детей:
Веселитесь, пациенты,
Доктор с вами лег в постель!
Этак мне уже не вернуться домой; на моей обширной практике можно поставить крест; мой преемник меня ограбит, хоть и безо всякой пользы, ведь ему меня не заменить… Голый, выставленный на мороз нашего злосчастного века, с земной коляской и неземными лошадьми, мыкаюсь я, старый человек, по свету. Шуба моя свисает с коляски, но мне ее не достать, и никто из этой проворной сволочи, моих пациентов, пальцем не шевельнет, чтобы ее поднять. Обманут! Обманут! Послушался ложной тревоги моего ночного колокольчика – и дела уже не поправишь!
Примечание:
(*) Здесь и ниже приведены фрагменты рассказа Ф. Кафки «Сельский врач»
————————————
Виктор Танюкевич
2020 г.
Сдается мне, что в данной экспозиции самым интересным будет вопрос про «аппликации».
Все остальное подано в свойственной мне манере визуализации аффективной валидности и традиционно заканчивается зрительской девиантностью каузальной атрибуции …
Не то что бы я «списался» (даже наоборот), но как-то, задумавшись о судьбах людских (еще до выборов президента) и, побродив по арт-ресурсам, я пришел к выводу о закате такой формы подачи художественной формы, как «картина», то есть — ИЗОБРАЖЕНИЕ НА ПЛОСКОСТИ В РАМЕ. Нет, как таковая, картинка (именно – картинка!) еще будет существовать, пока существуют стены, куда их можно поместить. А так же картинки, проданные/купленные на аукционах и несущие на себе определенный монетарный эквивалент. Но, эти…объекты несут уже совсем другие прикладные функции.
С горечью должен согласится с мнением, что эволюция в области техники нанесения изображения, приемов и композиционных подходов в сюжетах картин прекратилась. Остались интерпретации и импровизации. Изображение начинает из рамок расползаться в «стрит-» и растворяться в «паблик-». Даже нынешний «элитарный» сюрреализм скроен по лекалам трендсеттеров «haute couture» тел и «show room» душ до середины прошлого века.
Так почему же «аппликации»? Избавление изображения от смысловой самодостаточности. Картинка должна раздражать зрителя своей незаконченностью и «силуэтностью» сюжета, мотивировать желание искать завершение в продолжении. Лишь только сложив вместе визуальный ряд из нескольких изображений, зритель получает удовлетворение завершением: и увидел, что это хорошо.
Почему «театральные»? И текст, и изображение должны вместе составлять сюжетное действие. Имитируя свет, звук, движение, актеров (на кого покушаюсь!), обогащать изображение элементами, излишними в традиционных картинах. Вырваться в аксонометричность если и не формы, то смысла.
При этом необходимо избежать попадания в ловушки: превращения картин в «оппозиционные» к тексту иллюстрации или текста в описательные наименования к картинам. Эта моя «аппликация №1», по-видимому, этих ловушек не избежала. Пока… ибо я всегда верю в то, посредством чего заставляю уверовать и других — я верю в себя самого!
Во, проблемку себе создал!… Но, если она появилась, значит, это кому-нибудь нужно.
Свежо.
Свежо — как много в этом слове….!!!!
Начал смотреть. Где-то в начале подумал, какой странный текст, разумное сумасшествие Кафки. И да. Он.
Мне понравилось. Формы, краски — всё в духе этого времени насилия и принуждения к сожительству: «любимую не отдают, а если нужно, и забить могут». Да, в таком стиле вполне — «Страшные сказки мрачного королевства, или Дон Узурпатор».
Наёмники — чёрные Тени.
Мещане, простые жители:
— я голосовал за Узурпатора!
— не ври. За него никто не голосовал.
Переменщики: отличает любовь к белому и красному цветам, ЦВЕТАМ вообще — гильдии маляров и садовников.
Троица цветочных фей.
Врачи. И все остальные…
У меня был давно уже в сети проект «Поэзия против». Сейчас я-бы назвал иначе, но смысл тот-же.
Единственное здесь, градация настроений: расширить хочется гамму от великого ужаса крови до белых и алых божеств, встречающих героев у врат Небес свободы…
Всё как мы, мифологи, любим.
— Что это?! Ты стал абсурдистом?!
— Что ты, ма, это Леночка! (разглядывает рисунок) А что-то в этом есть! Я про цветовое решение…
(из фильма «По семейным обстоятельствам»)
«А что-то в этом есть!»
Вот и я в русле девиантного поведения и каузальной атрибуции попыталась взглянуть объективным взглядом убеждённой реалистки на новое «изделие» моего друга Виктора Танюкевича.
Можно, конечно, для предъявления своих аппликаций использовать текст Франца Кафки ( тоже абсурдиста, только в литературе ), но мне бы хотелось почитать эссе самого автора к своим «изделиям», тем более, что он писать умеет.)))
(Что до Кафки, то были попытки осмысления его текстов через экзистенциализм, иудаизм, через фрейдистский психоанализ и через аллегории метафизического поиска Бога, но вопрос остаётся открытым и поныне. Загадочен Кафка и для современного читателя. Как, впрочем, загадочен любой талантливый абсурдист для нормального любознательного читателя и зрителя. Поэтому выбор текста, по-видимому, продолжение загадочности изображений автора (?).
В одной статье я прочитала: «Талантливо — не значит хорошо. Можно талантливо устраивать
террористические акты, талантливо пытать людей, талантливо создавать компьютерные вирусы и т. д. Талантливый абсурдист — это всего лишь абсурдист особо вредный, а значит, подлежащий нейтрализации в первую очередь».(Александр Бурьяк «Абсурдизм в различных областях искусства»).
Сразу должна оговорить свой подход: я категорически не приемлю различные «нейтрализации» в искусстве — ни с бульдозерами, ни без. Хотелось бы развить эту тему… но как-нибудь в другой раз, не хочу уходить от аппликаций.
Итак, в собственном комментарии автор сетует: «С горечью должен согласится с мнением, что эволюция в области техники нанесения изображения, приемов и композиционных подходов в сюжетах картин прекратилась. Остались интерпретации и импровизации».
ТАКИЕ или похожие сетования были на всех этапах развития изобразительного искусства, тем не менее «эволюция» не прекратилась и, думаю, не прекратится никогда. Стоит взглянуть на бурное развитие анимации в кино — и не только её, компьютерная техника совершила переворот в технических возможностях изобразительного и киноискусства. «Что день грядущий нам готовит», мы ещё не знаем… Хотелось бы, чтоб на пользу развитию, а не упадку…
Читаем дальше: «Так почему же «аппликации»? Избавление изображения от смысловой самодостаточности. Картинка должна раздражать зрителя своей незаконченностью и «силуэтностью» сюжета, мотивировать желание искать завершение в продолжении».
О… И раздражает, и мотивирует!))).
Это я помню с детства: наляпав краски на лист бумаги, а потом сложив его пополам, мы получали в результате этих манипуляций отличные абсурдистские фантазии, которые с интересом развивали, дорисовывая их по своему усмотрению. Главное — не надо учиться ни композиции, ни перспективе, ни штриховке, ни основам сочетаемости цвета. Всё фантастично и интересно! А главное — «получил удовлетворение завершением: и увидел, что это хорошо».)))
Мне очень понятно стремление автора «вырваться в аксонометричность если и не формы, то смысла», и , желая поддержать его в этом стремлении, отмечу, что для абсурдизма ничего невозможного нет! Как в литературе, так и в изобразительном искусстве.
Как выразилась моя дочка Сашенька, посмотрев картинки «Домика Гримма»: «Очень интересно! Просто у реалистов и абсурдистов мозги повёрнуты по-разному!»)))
Тем не менее, мы с ней попытались осмыслить по возможности изображения с их названиями. Нашли соответствия и нашим впечатлительным натурам. Правда, не во всём… Вот абсолютно в десятку «Древо вдохновения» — это мы рассматривали долго… Интересны и остальные работы, каждую из которых мы могли бы описать по впечатлению исходя из названий… Вот только «Жаркое из кролика», на наш НЕабсурдистский взгляд, требует другого названия, а именно: «У кролика понос!»)))
Ну… Я надеюсь наш искренний интерес к данной публикации компенсирует некоторые несовпадения в замыслах автора и впечатлениях от результатов этих замыслов, что вполне естественно для такого рода искусства.
Виктору наши искренние пожелания успехов! Продолжайте «верить в себя самого»!
И конечно, раз появились эти «аппликации», значит, это кому-нибудь нужно. Вот, к примеру, НАМ!
P.S. Добавки от Саши (в расчёте на чувство юмора).
1. «Пусть Виктор докупит и других красок, кроме красной и чёрной!»
2. «Я тоже люблю кафку, особенно гречневую!))»
3. «Мамуль, твоему небу далеко до его кролика!))»
4. «А на слово «понос» он не обидится? Может, лучше картинку назвать: «Реакция кролика на капусту с молоком»?))»
)))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))
Да, Андрей, по одной земле ходим, одним воздухом дышим, одними выборами…. (это между нами!). Думаю, для нашей, несколько абсурдной в своей закономерности житейской ситуации, двух «цветов» как бы и довольно. Любимую или убей или отдай (а ЕЕ промежуточное мнение никого и не интересует).
Есть фон, есть аппликация – оттенки между ними пускай зритель додумает-дорисует… Я даже боюсь усложнить задачу: «дорисовать» оттенки между картинами и текстом…. Тут уж, любимую если и не убивать, то…. бросить «в набежавшую волну», а там, как врач не опоздает))). Однако же, что-то я размахался… А мне еще ниже двух женщин умиротворять нужно… о-хо-хо, вот так работаешь, себя не жалеешь…
Вот… вот: уже затем нужно творить «абсурдное», что бы вызволить из «этикеточного погребенья» ТАКОЙ отзыв — реалисты, СМОТРИТЕ И ЗАВИДУЙТЕ!
Да…..НО, уважаемая Наталья заподозрит и где-то местами обидится, если я традиционно не «пройдусь по косточкам» ее комментария. Идиосинкразический «массаж» порой болезнен, но инсоляционно мотивирован.
«Талантливо — не значит хорошо». Здесь невольно задет огромнейший категорический императив (уж извините за выражение), а именно: КРАСОТА ИММОРАЛЬНА!!!! Не моральна, не (а)моральна, а именно (им)моральна – (над)моральна. Представьте талант в рамках…светской морали. Я рискну привести пример отношений Пушкина и тогдашнего «света». Эк он его в «Онегине» высек!!! А лермонтовское «восстал один он против света…и убит»? Виноват ли талантливо сделанный топор, коли оказался в руках убийцы? Но, моему таланту повезло: он достойно оказался в Ваших ручках – я спокоен… Рядом ощущаю еще пока робкие ручки Сашеньки…но я не тороплю…я выжидаю….
«Остались интерпретации и импровизации». Думаю, пример с анимацией и кино только подтверждает мои слова: вовсю шествующие по миру 3D именно, отбрасывают плоскость и выходят в трех-мерность (визуальную, но не смысловую). А грядущая голография и вовсе поставит крест на…. Уточняю: я говорю о концептуальных тенденциях, а «котики», «стожки» и «писающие мальчики», конечно, еще долго будут украшать наши стены.
А почему Вы противопоставляете (вернее, меня подозреваете в этом) «абсурдистские фантазии» и «учиться… основам сочетаемости цвета»? Одно другому не мешает. Примеры Пикассо, Модильяни, Малевича…. не подтверждают их переход от академической грамотности к … смысловым аппликациям? Мне нарисовать табуретку?
И все же, Вы не разгадали («загадочный» ведь) мой главный посыл этой публикации: театр!
Главное ведь: заглянуть в промежуток между изображением и текстом (врозь по отношению друг к другу они, действительно, абсурдны). Нельзя на сцене рассматривать отдельно свет, звук, декорации и актеров – только в единой композиции. Впрочем, как я уже и говорил: в данном случае эта связь очень слаба…для массового зрителя!!!
Ну, и Саше в виду дальнейшего проникновения и погружения (держитесь за мамку!):
1. Зеленое с желтым на голубом?…. пеленки с «детской неожиданностью»????
Да, экспрессивно… свежо… неожиданно…
2. Ежедневное поглощение кафки обогащает МОСХ.
3. Небу захочется быть еще дальше, если кролик станет на уши и….
4. Родилась ассоциация: «Сашина акцентуация на кроличью дефекацию»
:))))))))))))))))