Они на самом деле новые. Это первая моя осень, когда я увидела в серых ноябрьских днях цветные краски. Тема особой красоты позднего цветения, осознания себя и своего пути, сосуществования в едином ритме с Живой Жизнью. Ноябрь — время депрессий. Обычно люди или уходят в них с головой, растворяясь в сером, или делают вид, что серого нет, драпируя яркими красками аксессуаров или воспоминаний. Но есть ещё и третий вариант: встретиться с серым лицом к лицу, признать, его существование и силу его влияния, но обозначить своё право выбора. Я выбираю целостную реальность, где рядом с очевидным серым есть и другие естественные цвета.
Следующий оттенок можно интерпретировать, как историю любви на расстоянии: есть общий знаменатель — рябина, есть направленность друг на друга, и есть элемент драмы в иероглифах веток — близко, совсем рядом, но не вместе. Если бы не было красного, было бы грустно, но красного много, как символ жизненной энергии и борьбы. Так что надежда на лучший исход событий всё-таки есть.
Они знаете как меня в тот день порадовали — я ехала рябину фотографировать, а они вдруг ни с того ни с сего стаей опустились на дерево. И всё. Я осталась без рябины, но с птичками. По крайней мере, с теми, которых успела выхватить среди веток, практически не дыша.
Оттенок иной любви: она не такая яркая, как алый частных историй, но более масштабная по охвату объектов и более пластичная, объёмная по цветопередаче — от мягкого тёмного до звенящего светлого. В ней больше тепла, глубины, приятия. Первые ростки зрелой любви, которая не стремится переделать мир под себя, а просто разрешает ему быть таким, какой он есть. Любви, которая не только чувствует, но видит — глубоко и широко — через сердце.
Если присмотреться, можно заметить и серый оттенок одиночества. Ветер заботливо выметает цветы из ковра у престола Осени, прокладывая дорогу листьям. Пение птиц всё чаще теряется в шуме верхушек леса и шепоте капель, бродящих по веткам и крышам. Осенний дождь имеет особое свойство. Проливаясь раз за разом, он смывает яркие краски с лица земли. Почва перестаёт быть привычным холстом для масла и акварели. На смену помадам, теням и румянам насыщенных оттенков приходит макияж в стиле nude. Милый в своей небрежности. Очаровательный в сочетании лёгкости и простоты. С глубинным оттенком печали и радости, который почти невозможно передать.
Галина Зырянова
2020 г.
Поэтично, красиво! Люблю серый, мягкий, уютный, не раздражает глаз. На сером фоне все цвета обретают свежесть и новизну. Дальнейших успехов Галине!
Красиво. Спасибо.
Помню, в конце 70-х привезла из Будапешта (преподавала там на курсах русский язык) костюм тёмно-серого(мышиного) цвета и блузку ярко-абрикосового цвета(художники сказали бы: ОХРА). Сейчас вспомнила его, рассматривая эти чудесные снимки. Согласна — с тёмно-серым гармонируют все яркие цвета. И не только яркие, а и пастельные, нежные…
Фотографии сделаны со вкусом и текст к ним замечательный.
Галине мои пожелания дальнейших успехов в искусстве фотографии (не мешало бы и собственное фото предъявить в резкости)))))
Удачи!
Фотографии,глядя на которые хочется жить. Сочно,композиционно выверено. Спасибо
Что же меня, нелюбителя «гербариев», привлекло в этих видах? Я, конечно, разделяю с Галиной ее любование серым (надеюсь, в эстетическом смысле?). Серый – значит, пасмурный. Пасмурный – значит, без теней. Без теней – значит, не предмет. Не предмет – значит, символ. Символ….вещи в себе? В себе — в ВЕЩИ или ВО МНЕ?! В каждой работе выстроен иероглиф. И начинается…чтение себя… «Я» свою начинает терять предметность, рассыпается, словно рябина… И, освещенное чем-то теплым и круглым, собирается в соцветие. Которое, ревниво посматривая в отражение с нанесенным осенним макияжем, осторожно выбирается из серого зазеркалья, обретая снова себя. Проявляйтесь, Галина Федоровна!